Хотите попасть на Вишнёвую улицу? Это совсем просто. Подойдите к полицейскому на перекрёстке. Он слегка сдвинет на один бок каску, сосредоточенно почешет в затылке, вытянет вперёд белый, затянутый в перчатку палец и скажет:

— Сначала поверните направо, потом налево, ещё раз направо — и вы на Вишнёвой. Всего доброго!

Идите, как сказал полицейский, и окажетесь на Вишнёвой улице, дома на ней стоят на одной стороне, на другой — парк, а вишни растут как раз посередине. Вы, конечно, будете искать дом № 17, ведь эта история про него, и вы сразу его найдёте. Во-первых, это самый маленький дом на Вишнёвой, во-вторых, он самый старый и обшарпанный. Дело в том, что мистер Банкс, который живёт в этом доме, в своё время спросил миссис Банкс, чего она хочет — новый красивый дорогой дом или четверых детей? Того и другого он позволить себе не может.

Миссис Банкс хорошенько подумала и решила, что предпочитает четверых детей. Так и появились на свет сначала один за другим Джейн и Майкл, а затем близнецы — Джон с Барбарой. Вот почему семья Банксов жила на Вишнёвой улице в доме № 17. Стряпала для семьи миссис Брилл, на стол накрывала Эллен, а Робертсон Эй подстригал газон, чистил ножи и обувь, словом, по выражению мистера Банкса, швырял на ветер своё время и его деньги.

И ещё с ними жила нянька Кейт, которую вряд ли стоит и упоминать, ведь к самому началу этой истории она успела уже расстаться с домом № 17.

— Ушла без предупреждения. Объявила об уходе и в тот же день ушла. Что же нам теперь делать? — сокрушалась миссис Банкс.

— Как что? — сказал мистер Банкс, надевая туфли. — Дай объявление в газету. Хорошо бы и Робертсон Эй ушёл без предупреждения. Он опять почистил один ботинок. Согласись, вид у меня сегодня слегка кособокий.

— Экая важность! Ты не ответил, что нам делать с няней Кейт.

— Праздный вопрос, ведь Кейти-то уже нет, — возразил мистер Банкс. — Будь я на твоём месте, я бы не терял времени и поместил в «Монинг-пейпер» объявление: «Джейн, Майклу, Джону и Барбаре Банкс (не говоря уже об их маме) требуется самая лучшая в мире няня за самую скромную плату, и причём немедленно». За калиткой тут же вырастет очередь лучших в мире нянь. Запрудят всю улицу, перекроют движение, мне придётся заплатить полицейскому миллион, и я очень рассержусь. Ну, мне пора! Фью-у, холодно, как на Северном полюсе. Восточный ветер, что ли, подул? С этими словами мистер Банкс высунулся из окна и посмотрел в конец улицы, где стоял дом Адмирала Бума. Это был самый великолепный дом на Вишнёвой. Вишнёвая очень им гордилась — ведь он был по виду настоящий корабль. За оградой торчал флагшток, на котором развевался флаг, а на крыше вертелся золочёный флюгер в виде подзорной трубы.

— Так и есть! — воскликнул мистер Банкс, поспешно закрывая окно. — Флюгер Адмирала показывает восточный ветер. Не зря у меня с утра ломит кости. Надену, пожалуй, второе пальто.
Он рассеянно чмокнул в нос жену, помахал рукой детям и отправился в Сити.

В Сити мистер Банкс ходил каждый день, кроме, разумеется, воскресений и праздников. Он сидел там на высоком стуле за маленькой конторкой и делал деньги. Весь день он вырезывал пенни и шиллинги, кроны и трёхпенсовики. И приносил их домой в маленьком чёрном чемоданчике. Иногда он давал детям монетки, а они бросали их в копилки. Но случалось, что монеток не было, и он говорил: «Банк на ремонте», — и все понимали, что в тот день он вырезал совсем мало денег.

Ушёл мистер Банкс со своим чемоданчиком в Сити, а миссис Банкс отправилась в гостиную и стала писать письма в газеты, просила их срочно прислать ей нянь и как можно больше; а Майкл и Джейн сидели наверху в детской и смотрели в окно, ожидая, когда появятся няни. Они-то были рады, что нянька Кейт ушла. Она им совсем не нравилась — старая, толстая и пахла «перловым отваром», которым она любила лечиться. Новая няня наверняка будет лучше Кейт хотя бы немножко.

За окном быстро смеркалось, над парком небо стало совсем тёмным. Миссис Брилл с Эллен принесли в детскую ужин, вымыли близнецов. Поев, Джейн с Майклом опять сели у окна, дожидаясь, когда из Сити вернётся мистер Банкс, и слушали, как завывает в голых ветках вишен восточный ветер. Деревья гнулись, раскачивались, казалось, даже прыгали, точно хотели вырвать из земли свои корни. — Идёт, идёт! — Майкл показал пальцем на какую-то фигуру, тяжело ударившуюся о калитку. Джейн всмотрелась в густевшую темноту.

— Это не он, — сказала Джейн. — Это кто-то совсем другой.
Незнакомую фигуру гнуло и даже подбрасывало напором ветра; дети разглядели, что это женщина; ей кое-как удалось открыть задвижку, хотя в одной руке у неё была большая сумка, а другой она то и дело придерживала шляпу. Женщина вошла в калитку, и тут произошла странная вещь: очередной порыв ветра подхватил незнакомку и перенёс по воздуху к самому крыльцу. Похоже было, что ветер донёс сначала женщину до калитки, подождал, пока она откроет её, опять подхватил и бросил у самого крыльца вместе с сумкой и зонтиком. Стук раздался такой, что затрясся весь дом.

— Вот здорово! Настоящее волшебство! — сказал Майкл.
— Пойдём посмотрим, кто это! — позвала Джейн; взяв брата за руку, она оттащила его от окна и повела на лестницу. Отсюда с верхней ступеньки было хорошо видно, что делается в прихожей.

Скоро из гостиной вышла мама в сопровождении незнакомой гостьи. У неё были блестящие чёрные волосы. «Как у куклы-голландочки», — прошептала Джейн. И ещё она была худая, с большими руками и ногами и крошечными голубыми глазками, которые, казалось, буравят тебя насквозь.

— Вы увидите, это замечательные дети, — говорила миссис Банкс.
Майкл толкнул острым локтем Джейн.

— С ними нет никаких забот, — убеждала гостью миссис Банкс, как будто сама не верила своим словам. Гостья фыркнула, она, наверное, тоже не поверила.

— Я хотела бы только ещё спросить о рекомендательных письмах…
— Не в моих правилах запасаться рекомендательными письмами, — твёрдо проговорила гостья. Миссис Банкс бросила на неё растерянный взгляд.

— Но я думала… обычное дело… — запинаясь, проговорила она. — Я хочу сказать, мне казалось, так все поступают.
— Старомодный обычай — эти рекомендательные письма. Прямо-таки допотопный.
А надо сказать, что миссис Банкс больше всего на свете боялась выглядеть старомодной.

— Да, да, конечно, — поспешно согласилась она. — Не будем о них больше. Я ведь почему завела разговор… э-э… а вдруг вам требуются рекомендательные письма… Детская у нас наверху.
И она повела незнакомку к лестнице, ни на секунду не умолкая. Может, потому она и не заметила, что происходит у неё за спиной. Но Джейн с Майклом хорошо видели сверху, что делала гостья, шедшая следом за миссис Банкс.

Прижав к груди свою огромную сумку, она уселась на перила и в один миг очутилась на верхней площадке. Такого уж точно никто никогда не делал. Вниз — пожалуйста. Джейн с Майклом сколько раз съезжали вниз по перилам. Но вверх — никогда. И они, вытаращив глаза, смотрели на гостью.

— Ну, стало быть, договорились, — из груди у мамы вырвался вздох облегчения.
— Договорились, если всё здесь будет по мне, — сказала гостья, вытирая нос большим в красно-белую клетку носовым платком.

— Что случилось? — миссис Банкс вдруг заметила детей. — Что вы здесь делаете? Это Мэри Поппинс, ваша новая няня. Джейн, Майкл, поздоровайтесь. А там наши двойняшки, — мама показала на комнату, где в кроватках лежали Джон и Барбара.
Мэри Поппинс переводила буравящий взгляд с Джейн на Майкла и обратно, словно прикидывала, по душе они ей или нет.

— Ну что, подходим? — спросил Майкл.
— Майкл, как ты себя ведёшь! — рассердилась мама. Мэри Поппинс долго разглядывала детей. Затем громко, протяжно фыркнула, что, по-видимому, означало — жребий брошен. И громко сказала:
— Я остаюсь.

* * *

— Она это произнесла так, — сказала потом миссис Банкс мужу, — как будто оказала нам великую милость.
— Может, так оно и есть, — ответил мистер Банкс, на одну секунду высунув нос из-за газеты.
— А как вы сюда пришли? — спросила Джейн Мэри Поппинс. — Мне показалось, что вас принесло ветром.
— Принесло, — коротко ответила Мэри Поппинс, размотала свой шарф, сняла шляпку и повесила её на спинку кровати.

Мэри Поппинс явно не была расположена к разговору. Она то и дело фыркала, и Джейн, подавив вздох, замолчала. Но, когда Мэри Поппинс склонилась над сумкой, Майкл не выдержал.

— Какая странная сумка! — сказал он и потрогал её пальцами.
— Ковровая, — ответила Мэри Поппинс и вставила в замок маленький ключик.
— Чтобы носить ковры?
— Сделана из ковра.
— А-а, — сказал Майкл, — понятно. — Хотя ему ничего не было понятно.
Наконец сумка была открыта, и, к удивлению Майкла и Джейн, она оказалась совсем пустой.
— Ой! В сумке ничего нет, — сказала Джейн.
— Как это нет? — Мэри Поппинс выпрямилась и сердито посмотрела на неё, как будто Джейн очень её обидела. — Говоришь, нет?

С этими словами она вынула из сумки белый накрахмаленный фартук и повязала его поверх платья. Затем извлекла большой жёлтый кусок мыла, зубную щётку, пачку заколок, пузырёк духов, маленький складной стульчик и коробку сладких пилюль от горла.

Джейн с Майклом не могли оторвать от неё глаз. — Но я же сам видел, — прошептал Майкл. — Сумка была совсем пустая. — Тсс, — зашипела Джейн, глядя, как Мэри Поппинс достаёт из сумки большую бутылку с надписью: «По одной чайной ложке перед сном».
К горлышку бутылки была привязана ложка. В эту ложку Мэри Поппинс налила тёмно-красной жидкости.

— Это ваше лекарство? — спросил с любопытством Майкл.
— Нет, твоё, — сказала Мэри Поппинс и протянула ему ложку.
— Не хочу пить эту гадость, — Майкл сморщил нос. — Не буду пить. Я не болею! — закричал он.
Но Мэри Поппинс так на него смотрела, что он понял — с Мэри Поппинс шутки плохи. Было в ней что-то необычное, пугающее и волнующее. Ложка приближалась, Майкл вздохнул, зажмурился и втянул лекарство в рот. Блаженная улыбка расплылась на его лице. Ух, какая сладость! Он пошевелил во рту языком и проглотил.

— Клубничное мороженое! — воскликнул он. — Ещё можно?
Но Мэри Поппинс с непроницаемым лицом уже наливала лекарство для Джейн. В ложку текла золотисто-зелёная густая жидкость. Джейн, не пререкаясь, выпила свою порцию.

— Лимонный сироп, — сказала она, облизнув с наслаждением губы.
А Мэри Поппинс уже несла бутылку малышам.
— Пожалуйста, не давайте им, — взмолилась Джейн. — Они ещё очень маленькие. Им это вредно. Пожалуйста!

Но Мэри Поппинс как не слышала; взглянув на Джейн взглядом укротителя, она сунула ложку в рот Джону. Джон проглотил содержимое с большим удовольствием, несколько капель упало к нему на слюнявчик, и Джейн с Майклом увидели, что на этот раз в ложке у Мэри Поппинс было молоко. Барбара тоже получила свою порцию и дважды облизала ложку.

Пришла очередь самой Мэри Поппинс, она налила себе полную ложку и с чувством проглотила лекарство.

— Ромовый пуншик, — причмокнула она губами, заткнула бутылку и привязала к горлышку ложку.
Джейн и Майкл смотрели на неё во все глаза, чудеса на этом не кончились. Поставив бутылку на каминную доску, Мэри Поппинс повернулась к детям.

— А теперь мигом спать, — сказала она и стала раздевать их. Нянька Кейт над каждой пуговицей, над каждым крючком долго кряхтела и охала, а у Мэри Поппинс, казалось, всё само собой расстегнулось. Не прошло и минуты, как Джейн с Майклом были в своих кроватях и в неярком свете уличного фонаря смотрели, как Мэри Поппинс продолжала вынимать из бездонной сумки свои вещи.

На свет божий по очереди явилось семь байковых ночных рубашек, четыре простых, пара туфель на высоких каблуках, коробка домино, две банные шапочки и альбом открыток. Кончилось всё раскладушкой с одеялом и пуховой периной; Мэри Поппинс поставила её между постельками Джона и Барбары и стала укладываться.

Джейн и Майкл сидели в своих кроватях, обняв колени, и наблюдали. Им было ясно — в доме № 17 по Вишнёвой улице началась новая жизнь.
Мэри Поппинс принялась натягивать через голову ночную рубашку и остановилась, когда наружу показалась её макушка: получился как будто шалаш, и Мэри Поппинс стала в нём раздеваться. Майкл как заворожённый смотрел на все её действия.

— Мэри Поппинс! — вдруг воскликнул он. — Вы никогда, никогда не уйдёте от нас?
В ответ ни звука. Майкл встревожился.
— Вы никогда не уйдёте от нас? — повторил он.
Голова Мэри Поппинс появилась из выреза рубашки, глаза её метали громы и молнии.
— Ещё одно слово, — грозно возгласила она, — и я зову полицейского.
— Простите меня, я только хотел сказать, — начал робко Майкл, — мы не хотим, чтобы вы от нас уходили. — Он смущённо замолчал, щеки у него пылали.

Мэри Поппинс посмотрела на него, на Джейн, фыркнула и коротко сказала:
— Я уйду, когда переменится ветер.
Задула свечу и легла спать.

— Здорово, — сказал Майкл не то себе, не то Джейн. Но Джейн не слышала. Она погрузилась в размышления — что же у них в доме произошло?

Так и поселилась Мэри Поппинс в доме № 17 по Вишнёвой улице. И хотя порой кто-нибудь из Банксов, взрослых и маленьких, вспоминал со вздохом сожаления о тихом, безмятежном правлении няньки Кейт, все в общем были рады, что Мэри Поплине свалилась к ним буквально как снег на голову.

Мистер Банкс радовался, что Мэри Поплине пришла одна, не нарушив движения на улице. И полицейскому не надо платить штрафа.

Миссис Банкс тоже была рада, она с гордостью рассказывала приятельницам, какая у них сверхсовременная новая няня — рекомендательные письма для неё вообще не существуют. А миссис

Брилл и Эллен были просто счастливы — целыми днями сидели они на кухне и пили бессчётное количество чашек крепчайшего чая, ведь им теперь не надо было кормить весь выводок и укладывать спать.

И парнишка Робертсон Эй был доволен Мэри Поппинс — у неё была всего одна пара туфель, да и ту она чистила сама.

А вот что чувствовала сама Мэри Поппинс — этого никто не знал, ведь Мэри Поппинс никогда никому не открывала своих секретов.